|
Сами мы из Орландии прибыли, в гости, в столицу. Первый раз в жизни я
куда-то уехала из Орландии; ведь родилась там и выросла: в школу ходила,
камеристкой вот стала в семье лорда Стюарта. А хоть и богатый он – Жуть! –
а какие развлечения у нас в жизни были? Война да война, тархистанцы эти,
Аслан их забери; ну, нет, пиры у нас, конечно, бывали. Лорд дочек своих
любит, балует: именины у них просто сказка, подарков всегда куча, а
матушка у них строгая, но справедливая, и мне бывает от неё буча, но за
дело всегда.
Ах, ну а в Кэр-Паравеле – это совсем другое дело. Как
здесь… просто дух захватывает! В первый же вечер (Лорд Стюарт где-то
застрял в дороге со всеми нашими сундуками, особняк ещё не готов нас
принять, Койвен с Энной – чуть не ревут: растряслись в дороге, да и
переживают за папочку, я, надо сказать, тоже за него волнуюсь. Он в семье
у нас просто любимчик, все его уважают, такой он человек.) дык вот, в
первый же вечер, после ужина сидели мы все у камина в большом зале, и
затеял один благородный сэр поэтический турнир. Сама я участвовать не
вольна, но за пером для моих светлостей сходила. Девчонки они
сообразительные, отчебучат что-нибудь наверняка; а тут… луна, как круг
сыра, на небе (ой! Мы же поели только что!) и языки пламени облизывают
полено, как… наведаться что ли на кухню, повар-бобер – добрый, как мне
показалось, может устроит для меня немного пирога с корицей. Ладно, «Ах,
Энна, пойду схожу за бумагой, эту ты всю исписала…». Турнир продолжался до
самого рассвета, все читали свои стихи-поэмы: сэр Амори, сэр Перидан, леди
Пантера, светлости мои тоже и личный герольд лорда Гастинаса. Всё было
очень душевно и искренне.
Мне тоже привиделась той ночью небольшая
фантазия:
И луна, словно меда кадка
В ложке неба, как деготь, черном
Я сижу и гляжу украдкой
На тебя не дыша, обречено
Ах, не надо
мне больно-больно
И не надо мне больно-сладко
Я опять выбирать
невольна
Ты сказал: «Всё будет в порядке»
Ты – король мой, и это
важно
Сердце бьется, уходит в пятки
Ты сказал мне: «Не будет
страшно»
И я верю, я очень отважна
Вообще-то, честно
говоря, не было ЕГО тогда у камина, да и быть не могло.
На следующий
день была церемония: лорд Гастинас стал Лордом-Наместником Нарнии. Прямо в
ушах слышится: «Да будет так!». Сир Гастинас подарил всему народу в Нарнии
по самой мелкой монетке, чтобы повесить на шею – это у нас в Орландии
такая примета, «на удачу». Лорд Гастинас такой добрый, такой
замечательный, а как на флейте играет… Койвен часто с ним играла дуэтом,
да и с Михаэлем втроем, ещё у нас дома. «Эй, кто здесь из Орландии, святой
земли Орландии…» Что-то я тоскую уже, по-моему. А потом был рыцарский
турнир в честь дочек Лорда-Наместника: принцессы Корины и принцессы Эвели.
Ах, какие у них платья были!.. Мне показалось, что у принцессы Корины было
больше обожателей среди рыцарей, участвовавших в турнире. И правда, она с
утра ходила такая загадочная, как фея. Вообще, это страшный был турнир,
наш ненаглядный лорд Стюарт победил всех почти, во имя своей супруги
(целовал кольцо, так романтично… и, конечно, был лучшим рыцарем, хоть и
жалился: «Пожалейте мои седины», «Посмотрим на вас в 46-то лет» и всё в
этом духе). Конечно, под конец он устал уже, а этот сэр Амори свеж был,
как огурец, и дрался так ужасно плавно и неторопливо, что, в конце концов,
вывел моего лорда из себя, тот взбеленился и как давай рубить, уже не
думая о том, чтобы победить, а только, чтобы покончить с этой нелепой
картинностью, ну и сэр Амори спасся только тем, что ловил лорда на
выпадах. Не моего это ума дело битвы всякие, да войны. Затем был пир. И
танца, конечно же. Я уже давно прошу Энну научить меня каким-нибудь
танцам. Она не отказывает, но я – совершенно не способна: тут же забываю
куда какую ногу ставить и в какую сторону крутиться. А в семье у нас все
плясуны, кто во что горазд. И Энна, и Койвен, и Михаэль – хорошо лорд
Стюарт их воспитал, ничего не скажешь. Да и сам он, разойдется бывало, и
давай: джигу за полькой – только так! И не скажешь, что кряхтит и жалится
на свои года, как столетний дед, когда его никто не видит.
Но не всё
было здорово. У кваклей ярмарка намечалась и праздник. Квакли, вообще,
странный и неопознанный народ. Много наших орландских ученых сгинуло и не
вернулось домой: все пропали в экспедициях к Кваклиным Болотам. Я раньше
только слыхала о них. Байки, я думаю, конечно, ну, например, что они
делают серебро из чешуи рыбы или что всё, к чему они притронутся ломается
и разбивается в тот же момент или…, не-е-е это уж совсем ерунда. Я кваклей
в жизни не видела. А тут, значит, поехали мы на кваклиные болота.
Страшновато-жутковато. А оказалось так было замечательно у них. Всё такое
странненькое, вкусненькое, весёленькое. Сами кваклики такие хорошенькие,
бедненькие. Сахар у них желтый, тростниковый, рис не растет никак (мы,
семейством нашим, чуть весь их позапрошлогодний урожай не съели, а нового
ещё нет), сыро, и говорят они так смешно: «Еда вам наша, конечно, не
понравится, но вы, конечно, будете хвалить, чтобы сделать нам приятно» или
«Что-то костер никак не разгорится, чай, наверное, до ночи будет
подогреваться» - а костер уже пылает итак, что, кажется, солнце в него
упало. А глазки такие хитренькие у всех. А потом их всех убили.
Ах, ну
как же я могла забыть! Сэр Джон – герольд замка Кэр-Паравель – оказывается
сын Лума Завоевателя! Он кольцо своё показывает и говорит: «Лум, -
говорит, - признал меня своим сыном и наследником, подарив это кольцо моей
матери!» и портрет отца с кольцом всё показывает, и сенешаль замка и Сова
головой кивают. А сир Гастинас молчит. А тут сэр Перидан вылез: «А пусть
докажет, что он настоящий наследник, а пусть кровь свою королевскую
прольёт в поединке. А давайте мы его испытаем!» Ну что его испытывать, что
он конь какой на рынке что-ли, чтобы ему ещё зубы проверять и подковы. Я
ему сразу поверила! Очень он притягательный, взгляд отвести страшно –
настоящий король. А сир Гастинас молчит и молчит. Ну, мне камень потом всё
объяснил, что это не важно, кто кому поверил, закон – он и у каваклей
закон. Ой, зануда этот камень!
…И тут началось что-то страшное! Они
говорят:: «Выпускайте щас-же Каспиана-старшего, и ну и что, что он убийца,
и давайте нам наши земли.» А Лорд мой говорит: «Будет вам земля, метр на
два каждому». А тот как давай орать: «Выходи со мной биться, лорд ты или
слизняк?!?» А лорд Стюарт: «Пусть я трус распоследний, но по одному у нас
никто биться не будет». А у них все такие черные стоят, не шевелятся.
Затем они ещё что-то препирались, а потом началось: Лорд как полетел
навстречу и все за ним, ну и те не стушевались. Такая бойня началась,
многих убили и ещё больших ранили, Кэр весь в руинах. Страшно! Ну, я
этого, конечно, ничего не видела, мы все были в это время на Кваклиных
Болотах (лорд гавкнул на супругу свою дорогую, как только запахло жареным,
она девчонок и меня под мышку - и в болота), до меня потом уж только все
слухи дошли. Мы вернулись, лорд лежит, зубы стиснул, кровища везде – в
животе дыра. Меня с Энной качает от страха, только мы реветь, а он
говорит: «Я вам дам! Уже оплакивать меня собрались!?!» Затем принесли
Михаэля, мы не поняли ничего сначала: бледный весь и глаза всё закрывает,
а потом «Батюшки!» и у него дыра в пузе не меньше отцовской. «На границе,
- говорит, - ранили», и смотрит на Лорда, тот его не отпускал, потому что
на границу! А Лорд лежит, весь светится аж, шепчет «Сын, сын-то мой!
Сыночек-то у меня…» тут появился тысячелетний эльф Итилион, что-то
нашептал, руками поводил: «Будут как новенькие, здоровее прежних», говорит
и исчез. Лорд и Михаэль, и правда, поправились, храни их Лев!
В общем,
поездочка была что надо. И страшно, и смешно! Храни Аслан Орландию!
|
