| ::["Аргументы и Факты" о Нике Турбиной]:: |
![]() |
Жизнь и смерть вундеркинда
Ника разбилась, упав из окна 5-го этажа. Несколько лет назад она уже падала и тоже с 5-го
этажа, но другого дома. Тогда ей повезло, а во второй раз судьба ее не пощадила. Но Ника не убивала себя.
"Тяжелы мои стихи"
1978 год. Четырехлетняя Ника не спала по ночам. У нее была астма. Мама и бабушка
поочередно дежурили у постели девочки, а она пугала их тем, что просила: "Запишите строчки!" И диктовала стихи
- совсем не детские, трагические. Скептики говорили, что эти стихи принадлежат другому, взрослому поэту. Мистики - что
это умерший гений диктует ей свои строки. Ника говорила: "Это не я пишу. Бог водит моей рукой".
Мама Ники была талантливой художницей, но так и не смогла реализоваться. Говорят, ей
очень хотелось, чтобы в семье была знаменитость, и своей дочке она с самого раннего детства читала серьезных поэтов -
Ахматову, Мандельштама, Пастернака. В ялтинском доме дедушки Ники Анатолия Никаноркина, известного крымского писателя,
собирались литераторы, приезжавшие из Москвы на отдых. Мама просила их помочь напечатать дочкины стихи в столице. Далеко
не всем эта идея казалась удачной, ее предостерегали - психика девочки еще не окрепла, а мир она уже видит в трагических т
онах. Тем не менее скоро в центральной прессе появились большие публикации о ялтинском вундеркинде. Нику стали приглашать
на литературные вечера. В 9 лет у нее уже вышла первая книга стихов - "Черновик", вступительное слово к которой написал
Евгений Евтушенко. Книгу перевели на 12 языков.
Это была интересная игра - "в поэтессу". Нику возили по всему миру. Она выходила на сцену
перед огромным залом, маленькая, но очень серьезная девочка с прической, как у Марины Цветаевой, и читала взрослым голосом:
"Жизнь моя - черновик, на котором все буквы - созвездья…"
В 1985 году в Венеции Нике вручили самую престижную поэтическую премию - "Золотого льва",
которой до нее из советских поэтов была удостоена лишь Анна Ахматова. Ника тут же отколотила зверю лапы - правда ли он
золотой? Лев оказался гипсовым.
Уже взрослая Ника говорила об этом времени: "По улицам слона водили. Это была Ника
Турбина. А потом слона бросили и забыли".
С 11 лет Ника уже жила в Москве, ходила в обычную школу. Ее мама снова вышла замуж и
родила еще одну дочку - Машу. Наверное, Нике не хватало маминого внимания. Еще в начале всей этой шумихи она посвятила
ей такие строки: "…Только, слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду".
В 1990 г. Ника поехала учиться в Швейцарию. Ее пригласил туда пожилой швейцарский доктор,
который запомнил Нику еще маленькой и написал ее родным множество писем. Закончилось все неожиданно, но банально -
постелью. 76-летний профессор для своего возраста выглядел очень хорошо - благодаря многочисленным операциям он даже мог
дать фору молодому мужчине. Был интересным собеседником, Нику не обижал, но целыми днями пропадал в своей клинике. Ника,
замученная бездельем, начала пить, а через год сбежала от него. Публично своих стихов она уже давно не читала.
"Я упаду, но тут же встану"
1994 г. В Московский институт культуры Нику приняли без экзаменов. Курс вела Алена Галич,
ставшая ее любимой учительницей и близкой подругой. Она уверена, что Ника была талантлива - еще в 14 лет очень удачно
снялась в фильме "Это было у моря" с Ниной Руслановой. У нее была необычная, роковая, как будто специально для немого
кино предназначенная внешность - зеленые глаза, каштановые волосы, родинка над губой. И при этом - нарушенная психика,
неважная координация и ненадежная память. Тем не менее первые полгода Ника проучилась очень хорошо. И снова писала стихи -
на любом клочке бумаги и даже губной помадой, если под рукой не было карандаша. Но 17 декабря, в день своего 20-летия,
Ника, которая уже не раз "зашивалась", сорвалась.
У Алены Галич до сих пор хранятся дома написанные ее рукой заявления: "Я, Ника Турбина,
даю слово своей преподавательнице Алене Галич, что больше пить не буду". Но в конце первого курса, незадолго до
экзаменов, Ника уехала в Ялту к Косте, парню, с которым встречалась уже несколько лет. К экзаменам она не вернулась.
Восстановиться в институте удалось не сразу и только на заочное отделение. С Костей они
расстались. Ему хотелось иметь нормальную семью, а с Никой нужно было нянчиться как с ребенком. Вскоре Костя женился.
Май 1997 года. В тот день с Никой был другой мужчина. Они поссорились. Ника бросилась
к балкону - как потом говорила, "в шутку", не удержалась, повисла и тут же протрезвела. Он схватил ее за руки, Ника
пыталась забраться назад. Спасло только то, что, падая, она зацепилась за дерево. Была сломана ключица, поврежден
позвоночник. В больницу к ней пришли поэты, журналисты. Говорили, что в ее глазах была жуткая обида: только так и
заставишь вас вспомнить о себе.
После этого случая Алена Галич поняла, что Нике необходимо серьезное стационарное
лечение. Еще в детстве, когда бабушка ездила с ней по всему миру, американские врачи говорили, что при такой нагрузке
ребенку необходимы консультации психолога, но в СССР это считалось ненужной роскошью. Галич договорилась, что Нику на
три месяца положат в специальную американскую клинику. Чтобы получить скидки, пришлось собрать огромное количество
подписей. Но, когда американцы согласились, мама Ники внезапно увезла ее в Ялту. Алена Александровна сидела дома, рвала
эти письма и плакала. О той упущенной возможности она теперь жалеет больше всего.
В Ялте Ника попала в местную психушку. Ее забрали после буйного припадка, которых раньше
с ней вроде бы не случалось. Вызволяли ее оттуда все та же любимая преподавательница и Костя.
"Одиночество - смерти друг"
Ника патологически боялась жить одна. В свою комнату, оставшуюся от матери и ее второго
мужа, которые уже давно развелись, приглашала то подруг, то друзей. Так появился Саша М., актер одного из московских
театров, с которым она прожила около четырех лет. Он тоже много пил.
11 мая 2002 года они были в гостях у своей знакомой Инны, которая жила на той же улице.
Выпили. Саша и Инна пошли в магазин, а Ника ждала их, сидя на подоконнике пятого этажа, свесив ноги вниз. Это была ее
излюбленная поза, она никогда не боялась высоты. Видимо, она неудачно повернулась. С координацией у Ники всегда было плохо.
Гуляющий с собакой мужчина увидел, как она повисла на окне, и услышал ее крик: "Саша, помоги мне, я сейчас сорвусь!"
Внизу какие-то люди пытались растянуть куртку. Но на этот раз Бог Нику не спас.
Друзья Ники узнали о ее смерти случайно, ночью накануне кремации. Когда утром 18 мая Алена
Галич и ее сын приехали в больницу Склифосовского, Саша сказал им, что кремация пройдет прямо там. Алена Александровна не
знала, что в Склифе нет крематория. Попрощавшись с Никой, она уехала. Гроб повезли в Подмосковье озлобленные рабочие,
которым Саша просто не захотел платить. Ника, которая больше всего на свете боялась одиночества, поехала в свой последний
путь одна.
P. S. Чтобы Нику отпели, милиция дала письменное подтверждение о том, что ее гибель
не была самоубийством. Алена Галич добилась, чтобы прах ее ученицы захоронили на Ваганьковском кладбище.
Полина МОЛОТКОВА
|
| |
|
|
| ::[Ника Турбина]:: |
![]() |
[Черновик]
[1980-81]
[1982]
[1983]
[1984]
[1985-87]
"Ступеньки вверх, ступеньки вниз..."
1980-81
Алая луна,
Алая луна.
Загляни ко мне
В темное окно.
Алая луна,
В комнате черно.
Черная стена,
Черные дома.
Черные углы.
Черная сама.
1981
|
|
Елене Камбуровой
Сердце палочкой дирижера
Стучит по раненому микрофону.
Сердце палочкой дирижера
Душу рвет на свободу.
Сердце поет и плачет,
Сердце просит защиты.
Палочкой дирижера
Сердце мое пробито.
август 1981
|
|
День утонул в ночи.
Улицы спят в дожде.
Дом превратился в тень.
Еле заметен столб.
Комната без углов.
Стулья во сне скрипят.
Им неуютно в дождь
Возле стола стоять.
Милый, любимый пес,
Ты почему не спишь?
Я подойду к тебе,
Ночь отведу от глаз.
Вспомним с тобою день.
Солнца размах лучей.
Звонкую звень ручья.
Вот и проснулась я.
1981
|
|
Собака сидит на цепи.
И горе, страданье
В болящих глазах.
И сердце собачье кричит:
"Я - человек!" -
"Ну, милый, ну, серый,
Страдаешь ты болью и сердцем.
Нет друга у тебя,
Никто тебе не поможет". -
"Пусть лучше я умру.
Умру, погибну от тоски,
О, друг!
Приди, спаси от смерти.
Дай руку,
Уведи к друзьям.
Приди, миг радости и счастья".
... Проснулась утром я,
А солнце стоит
В глазах погибшей
От тоски собаки.
1980
|
|
Я слушаю дождь
По пальцам своим.
Капельки собираются
В моей ладошке
И, замолкая, превращаются
В огромную слезу.
Как больно ты плачешь, небо!
Я отнесу твою слезу
Моему коню.
Он устал с дороги,
Он храпит.
И земля у его копыт
Превратилась в грязь.
1981
|
|
Дождь размазал
Всю картинку у меня.
Там бежали две росинки,
А теперь одна.
Там смеялись
Хором дети,
А теперь бегут
По щекам их слезы
Цвета радуг на лугу.
Все снежинки
Превратились
В капельки дождя.
Вся картинка
Убежала от меня.
1981
|
|
Вы умеете пальцами слушать дождь?
Это просто.
Дотроньтесь рукой до коры дерева,
И она задрожит под вашими пальцами,
Как мокрый конь.
Дотроньтесь рукой
До оконного стекла ночью,
Вы слышите?
Оно боится дождя,
Но оно должно охранять меня
От мокрых капель.
Я поглажу капли пальцами
Через стекло.
Дождь!..
Дверь, послушай, дверь,
Отпусти меня!
Улица полна звона ручьев,
Я хочу пальцами услышать дождь,
Чтобы потом написать музыку.
1981
|
|
Я ЗАКРЫВАЮ ДЕНЬ РЕСНИЦАМИ
Я закрываю день ресницами,
Но почему-то мне не спится.
Я думаю о дне ушедшем,
Но не дошедшем
До встречи с ночью.
Об улицах, замученных людьми,
Машинами, ногами.
О фонарях,
Которые светить устали.
О доме том,
В котором я не сплю.
Но сон тревожной серой птицей
Подлетает вдруг ко мне
И захлопнул мне ресницы
На заре.
Просыпайся ты, малышка,
В утро-рань,
И увидишь, отдохнул
Твой фонарь.
Смех заполнил перекрестки дорог,
И до вечера день далек.
1981
Дождь, ночь, разбитое окно.
И осколки стекла
Застряли в воздухе,
Как листья,
Не подхваченные ветром.
Вдруг - звон...
Точно так же
Обрывается жизнь человека.
октябрь 1981
Море куполом под ногами,
Солнце в горы уходит спать.
Море, тихо шурша губами,
Обнимает волной маяк.
Мы спускаемся быстро к дому,
Чтобы ночь обогнать в пути.
Засыпая, блестя огнями,
Город мой утонул в ночи.
1981
ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ЗА СТОЛОМ
Вы сядете за стол,
Подумайте о том,
Как должны сидеть
И куда глядеть.
Локти пусть
Войдут Вам в бока.
Но молчите, Вы, публика!
Не стучите, Вы,
Вилкою о нож,
Ведь охватит всех
Голодающих дрожь.
И застрянет у них
В глотке кусок.
И уйдешь ты вон.
Грустен был урок.
1981
Однажды в снег
К нам пришел человек,
Он был похож на стихи.
Нас было четверо,
Нам было весело.
Был жареный гусь
И не пришедшая
Еще ко мне елка.
А он был одинок,
Потому что был
Похож на стихи.
1981
Я СЕРДЦЕ СВОЕ НАХОЖУ В ТРАВЕ
Я сердце свое нахожу в траве,
В капле дождя, в звоне ручья
И даже в стекле, в солнца луче
Сердце свое нахожу.
Оно бежит от меня вприпрыжку,
Как мяч по ступенькам,
Как непослушный ребенок,
У которого сердце
Всегда на месте.
А мое сердце
Не хочет быть со мной.
Я просыпаюсь утром
От крика воздуха,
А не от стука сердца.
Я постоянно живу и жду...
И только, когда мне тяжело,
Когда слезы
Превращаются в огромную боль, -
Я слышу сердца стук.
Значит, я должна всегда страдать?
1981
Я вышла в сад,
Ждала тебя
И думала,
Когда же ты придешь,
Любимая моя?
С тобой хочу
Шорох слышать дождя,
Каплями пить росу.
Хочу засветло выйти в день,
Чтобы грусть разогнать твою.
1981
Мне не хватает нежности твоей,
Как умирающей птице воздуха.
Мне не хватает тревожного
Дрожанья губ твоих,
Когда одиноко мне.
Не хватает смешинок
В твоих глазах.
Они плачут,
Смотря на меня.
Почему в этом мире
Такая черная боль?
Наверное, оттого,
Что ты одна.
1981
Ты придешь ко мне чужой,
Нет ключа от нашей двери.
В голос твой я не поверю.
Ты не мой!
Непохожи мы с тобой,
Зеркало не врет.
И не надо слов ненужных,
Сердце обожжет.
Мама вся в комок сожмется.-
Уходи!
Дверь захлопни потихоньку
И беги!
Все надежды превратились
В каплю слез.
Ты уходишь, ты торопишься,
Ну, что ж!
Подойду к окну
И детству я скажу:
Прощай!
Возвращайся в край надежды,
Улетай.
декабрь 1981
Не слушайте уличных фонарей,
Они укладывают спать,
Забудьте грусть,
Наступит час,
Когда уйдет беда, печаль,
И звезды позовут к себе.
Не слушайте уличных фонарей,
Они укладывают спать.
1981
"Ты нам нахально лжешь", -
Все говорят вокруг.
Но врут они,
Не ведая, не зная,
Что ложь моя
Сложилась из трамвая,
Который вдруг
Увез меня в страну,
Неведомую вам.
Из шороха намокнувшей листвы,
Которая дрожит тревожно
На тонком дереве у дома.
Из лиц,
Которые порой
Бывают одиноки страшно.
Из речки,
Вдруг разбуженной
Потоком гремящих вод.
Из маленькой девчонки,
Которая все не находит дома.
Из веры, что порой
Для многих
Пахнет ложью.
1981
|
Нечаянно я забыла
День рожденья своего.
А может быть, нарочно не хочу
Я часовую стрелку повернуть
Обратно в детство.
Боюсь я потерять
Ту тайну жизни,
Что бережно мне
Отдавали люди,
Забыв себя...
Сломав цветок,
Не вырастишь его.
Убив ручей,
Воды ты не напьешься,
Я семь ступеней
Жизни прохожу,
Но не могу понять,
Которая из них -
Мой день рожденья.
1981
Море гудит, море шумит,
Сердце твое родилось, поэт,
В пене морской, в солнца луче.
...Время идет, умер поэт.
Сердце твое в море уйдет.
Но есть здесь скала,
С морем она,
С ветром она просит тебя:
Сердце свое в камне оставь!
...Люди идут тихо к скале,
Солнце спешит тоже к скале.
- Ты здесь рожден,- сердце стучит.
- Буду я жить! Вечно я жив.
1981
Не пишутся мои стихи,
Ни слова и ни строчки.
Разбросаны, как городки,
Все запятые, точки.
И день закончился без снов.
И ночь пройдет в потемках.
Ушли стихи, как тает лед
От солнца на пригорке.
Но трудно мне дышать без слов
Все улицы узки.
Искать я пробую слова -
Дороги коротки.
Все перепутаны пути,
Дождями рифмы смыты.
И даже буквы в букваре
Все мною позабыты.
Не пишутся мои стихи,
Нет больше боли и тоски.
1981
Лошади в поле,
Трава высока.
Лошади в поле
Под утренним светом.
Быстро росинки бегут до рассвета,
Надо успеть напоить всю траву.
Лошади в поле,
Цокот копыт.
Тихое ржанье,
Шуршанье поводьев.
Солнце, как шар,
Отплыв от Земли,
Теплые пальцы
К гривам подносит.
Лошади с поля уйдут,
Но до ночи
В травах примятых
Останутся точки
От конских копыт.
1981
Утром, вечером и днем
Думай только лишь о том,
Что на город ночь садится,
Словно филин за окном.
Утром, вечером и днем
Ночь тихонько входит в двери,
Ноги вытерев у входа,
Будто опасаясь встретить
Лучик дня,
Который прыгал
Час назад по одеялу.
Утром, вечером и днем
Думай только лишь о том,
Что ночами воет ветер,
Что живет в печной трубе.
Как врывается он в окна,
С криком разбивая ставню.
Листья желтые прилипнут
К мокрому от слез стеклу.
Не люблю я ночью думать
О тревожных, страшных сказках.
Буду лучше засыпать я
Утром, вечером и днем.
Убегает улица
Вверх.
И поймать ее - просто
Смех.
Полечу я за ней
Вдаль.
Оглянусь вдруг назад -
Жаль.
Жаль оставленный мной
Дом,
Маму, плачущую за окном.
Плеск волны у меня
За спиной,
Лай собаки, бегущей
За мной.
Убегай-ка, улица,
Ты одна,
Ведь тебе-то
Я не нужна.
1981
За окном метель,
Белый снег кружит.
За окном смело,
Завертело жизнь.
Опрокинут день,
Заметен в сугроб.
И летит, как тень
Белых куполов,
Стая снежных слов.
Белые слова,
Льдинками застряв
В сердце у меня,
Таять не хотят.
ПОГИБШИМ В 1943 ГОДУ В ЭЛЬТИГАНЕ
Я слышу голоса больные,
Глухие, всем ненужные, чужие.
Я вижу руки, в страхе вскинутые,
И лица, в боли опрокинутые.
На дне лежат они морском,
И медленно над ними
День угасает.
Его не видно за толщей вод.
Они кричат,
Но голос их так глух в воде,
Что слышен только гул прибоя,
И болью их наполнен воздух.
И берег мертв.
Трава и камни от страха
Все оцепенели,
Боятся волн они,
В которых мольба о помощи
И мука в морских глазах.
И будет вечно так плакать море,
Просить пощады для всех погибших.
И будет берег, дрожа от страха,
Молчать, отбросив стоны в море.
1981
Карты, кольца,
Кольца, карты
Убегают из-под пальцев.
Улыбается лучисто
Добрый сказочный волшебник.
Но волшебники приходят
Только к ночи.
Скрипнут дверью.
Сказку впустят через щелку
И уйдут,
Оставив только
Шорох сонной занавески.
Мой волшебник обещает
Дверь свою
Открыть всем настежь.
Распахнуть навстречу людям
Сердце, душу
И не прятать
Тайну молодости духа.
Унести с собой далеко
Слезы, беды и печали.
Посидев со мной у моря,
Боль мою отбросить в волны.
И построить мне волшебный,
Весь дышащий солнцем замок.
Нет, не надо обещаний!
Просто верю я, что будет
Добрый сказочный волшебник
Улыбаться мне лучисто.
1981
|
[На главную]
| |
| | |
